*****************************************************************************************
БОРАТИНКИ СВЯТОГО КОЛОДЦА
Г.Л. Косенков
Реконструированный некоторое время назад Святой колодец, что в 15 км к востоку от посёлка Пржевальское, за деревней Желюхово, уже давно и прочно вошел в список наиболее посещаемых туристами жемчужин Поозерья.
Кристально чистая вода природного ключа, бьющего из-под земли, и сверкающей змейкой крадущегося по распадку, по преданию помогает уверовавшим в ее чудодейственную силу. Особенно лечит эта животворящая влага от болезней женщин.
Предания преданиями, но достоверно известно, что еще в дореволюционной царской России это место было отмечено «капличкой». А при чистке колодца, в начале 1980-х, на его дне было обнаружено множество монет: советских, российских, польских. Последние, выглядели, словно золотые, а поэтому были растасканы рабочими и просто присутствовавшими при находке зеваками. Несколько таких монет различными путями поступили в музей Пржевальской средней школы.
Это медные солиды или боратинки – монеты, которые, наверное, наиболее наглядно выразили глубину финансовой пропасти, в которую падала в XVII веке Речь Посполита.
О них наш сегодняшний рассказ.
Первые медные польские солиды(номинал) появились в 1650 г. в небольшом количестве. В это время в Речи Посполитой в ходу было свыше 10 только польских номиналов, не считая монет других стран. В государственной казне царил хаос. Рискованные эксперименты, проводимые в виде реформ, при Яне Казимире (1649-1668) дали финансам лишь временное облегчение, усугубив затем плачевность их состояния. Доход в казне 1658 года составил 12 млн. злотых, в то время как минимальная сумма ее долга одному только литовскому войску составила 4 млн. злотых. Армия категорически требовала немедленной расплаты и создала конфедерацию (политический вооруженный союз), чтобы силой отнять у правительства, причитающиеся ей деньги.
И вот, когда все средства для оздоровления финансов, казалось, были исчерпаны, а правящие круги Речи Посполитой находились в полной растерянности, появился их спаситель в лице Тита Ливия Боратини (Бураттини).
Итальянец по происхождению, он прибыл в Польшу в 1641 году. Сумев добиться получения польского шляхетства (дворянства), он достиг высокой должности королевского секретаря, а с мая 1658 года стал арендатором крупнейшего в стране Краковского монетного двора.
Тит Ливий занимался физикой, конструированием оптических приборов и архитектурой, создал обсерваторию, построил модель летательного аппарата и сложную гидравлическую машину. Одним из первых в Европе он предложил упорядочить систему мер и весов, ввести универсальную единицу «всеобщий метр». В общем, в европейском ученом мире человек это был известный. Поэтому его простой проект сохранения и быстрого обогащения казны, заключавшийся в предложении приступить к массовой эмиссии медных солидов с курсом обращения в 1/3 серебряного гроша, был воспринят со всеобщим доверием и надеждой.
22 марта 1659 года Варшавский сейм принял постановление «О чеканке монеты». Была создана комиссия из 30 человек, которой поручили подготовить и представить уже к 9 июня конкретные рекомендации по осуществлению предстоящей денежной реформы. Постановлением предполагалось выбить медных солидов на 1 млн. злотых для Короны и на 1 млн. – для Великого княжества Литовского.
7 июля 1659 года был обнародован новый указ сейма, устанавливавший вес новой монеты в 1,346 г. Она была вдвое легче, т.е. дешевле первого медного солида 1650 г., но в то же время курс обращения ее – 1/3 серебряного гроша (вместо ¼ ранее) – был более высоким.
Таким образом, «боратинки», как стали именовать эту монету современники, еще до своего появления на свет, выступили в роли откровенно неполноценных, кредитных денег. Их действительная, реальная стоимость составила всего лишь 15% от официальной, номинальной. А стоимостная разница в 85%, по мысли Боратини, должна была покрыть все сырьевые и производственные затраты и, ко всему прочему, обеспечить казне долгожданные доходы. Указ подтвердил и размеры эмиссионного тиража от 22 марта.
Претворение в жизнь реформы взял на себя Тит Ливий Боратини. 2 июля 1659 года он заключил с правительством соглашение, по которому обязался выпустить все 180 миллионов солидов (1 серебряный грош = 3 солидам; 1 счетный грош = 30 грошам = 90 солидам; 1 млн. злотых = 90 млн., а 2 – 180 млн. солидов). 19 ноября начал работу, открытый им в Уездове монетный двор. Здесь к 30 июня был выполнен план эмиссии литовских солидов (чеканились с начала 1660 г.); польских было выбито на 817 708 злотых (остальные дочеканены в Кракове). Этот выпуск «боратинок» смог покрыть лишь незначительную часть государственного долга, поэтому правительство решило не ограничиваться 180-миллионным тиражом.
23 февраля 1663 года специальная финансовая комиссия приняла решение о новой эмиссии медной монеты для обеих частей Речи Посполитой уже на сумму 5250000 злотых. Однако, спустя 3 месяца и эта огромная сумма была признана недостаточной!
Постановлением от 25 мая предусматривалось отчеканить литовских солидов еще на 5818764 злотых.
В январе 1664 года был открыт монетный двор на территории Нижнего замка в Вильно. В соответствии с контрактом между администрацией литовского казначейства и уполномоченным Боратини, здесь должно было быть отчеканено «боратинок» на 5250000 злотых.
6 июля 1665 года принято решение о начале эмиссий медных литовских солидов в Бресте, Ковно (Каунасе) и в Мальборке (Польша). Названные дворы (включая Виленский) обязывались выбить «боратинок» на 8000000 злотых.
6 монетных дворов, специализировавших на выпуске литовских «боратинок», работали с предельным напряжением, но, как и коронные дворы, были не в состоянии справиться с выполнением непомерно огромных правительственных заказов. Однако общий тираж «боратинок» значительно превысил их запланированное число. К тому же отчеты монетных дворов часто давали основательно заниженные цифры. Дело в том, что сам процесс производства был организован без строгой проверки каждой из выпущенных «боратинок»: от чеканщика требовалось лишь одно – выбить их из гривны меди не менее 150 штук. Предполагалось, что этим будет обеспечена гарантия выдержки среднего веса солида в пределах установленной нормы. Такой порядок предоставлял монетчикам удобную лазейку для личного обогащения: уменьшая толщину монетных кружков, они чеканили из каждой гривны «левые» десятки «боратинок».
Кроме того, с каждым годом расширялось производство фальшивых монет, несмотря на жестокие наказания (отсечение правой руки с последующим ее вывешиванием на городских воротах и публичное обезглавливание на ратушной площади). Чеканка «боратинок» была настолько выгодным делом, что фальшивомонетчики порою даже не затрудняли себя понижением их веса, установленного законом. Зачастую медные солиды оказывались не хуже подменных и признавались рынками равноправными партнерами государственных монетных дворов.
Население сразу же поняло, что от этих обесцененных денег не следует ждать добра. «Шеляг (солид) – маленькая монетка, но искра еще меньше, а целый дом может сжечь», - гласила, родившаяся в то время, поговорка.
К середине 1663 года, когда эмиссии «боратинок» стали по-настоящему набирать силу, правительству стала ясна неизбежность гибельных экономических последствий этой авантюры. Чтобы оттянуть надвигавшуюся финансовую катастрофу казначейство Короны (несмотря на протест Боратини) одобрило проект о выпуске монеты другого достоинства – 1 злотый, заказ на которую был сделан германскому монетчику Андрею Тымфу.
Денежная реформа, начатая в 1659 году пришла к своему логическому завершению. 28 декабря 1666 года последовал королевский указ о закрытии монетных дворов, печатавших «боратинки».
Тит Ливий Боратини был привлечен к суду, но блестяще и категорически отверг все обвинения в развале государственной казны, и в свою очередь предъявил ей счет на полтора миллиона злотых как сумму личного ущерба, понесенного им в бескорыстной борьбе за спасение финансов Речи Посполитой. Эта акция с его стороны увенчалась полным успехом: претензии посчитали справедливыми и суммы были уплачены. Боратини еще на два года остался арендатором Краковского монетного двора, вновь открытого в 1667 году специально для того, чтобы «пострадавший» смог получить свои 1,5 млн.
Тит Ливий Боратини умер в 1682 году, но монеты краковского производства вплоть до закрытия двора (в 1687 г.) несли на себе его инициалы: TLB.
Слово “boratynek” для обозначения штучного медного солида Речи Посполитой 1659-1661, 1663-1666 гг. официально появилось в польскоязычной литературе XIX века и вскоре прочно вошла в нумизматическую терминологию как «боратинка».
Монеты из нашего собрания датированы 1666 годом. На лицевой их стороне помещено портретное изображение Яна II Казимира Вазы (профиль вправо) и надпись по кругу: IOAN• GAS• REX.
На оборотной стороне - скачущий на коне всадник с мечом над головой и дата с надписью по окружности: SOLI• MAG• DV• CLIT• 1666.
Ниже расположена монограмма: К-B, расшифровываемая как инициалы Иеронима Крышпина Киршенштейна – главного казначея литовского (1662-1668), Виленского монетного двора (1661, 1664-1666), Мальбаркского МД (1666), Брестского МД (1665-1666).
Другие инициалы, которые должны быть под портретом Яна Казимира, обозначающие монетный двор, обрезаны при штамповке. Остатки, предположительно, буквы «V» не противоречат предположению о том, что монеты отчеканены одним из литовских монетных дворов, скорее всего Виленским.
Такова история, связанная с кружочками червленой меди, встречающимися на территории нашего «Смоленского Поозерья».
Научный сотрудник парка Г.Л. Косенков
Использованы материалы:
- В.Н. Рябцевич «О чем рассказывают монеты». – Мн., 1977.
- «Энцыклапедыя «Археалогiя I нумiзматыка Беларусi». – Мн., 1993.
*****************************************************************************************
Солид литовский и полский
Отредактировано RAJ (Вчера 23:09:20)
*****************************************************************************************
