После Великой Отечественной войны в белорусской земле осталась куча оружия и боеприпасов. Мода на раскопки в местах сражений появилась примерно в 1970-х годах, и связано это с возросшим интересом..
После Великой Отечественной войны в белорусской земле осталась куча оружия и боеприпасов. Мода на раскопки в местах сражений появилась примерно в 1970-х годах, и связано это с возросшим интересом к наградным предметам — медалям и орденам, а также кинжалам (в большинстве родов германских войск они был частью формы и наградами). Из оружия тогда наиболее ценились немецкие пистолеты, прежде всего из-за коллекционной ценности — патроны для них было очень тяжело найти.
На винтовки и автоматы тогда копатели внимания не обращали, поскольку в то время ценности они не представляли, а чаще являлись источником проблем (хотя практически каждый копатель имел что-то стреляющее "на всякий случай"). А к минам, снарядам и гранатам вообще относились как к булыжникам, мешающим копать землю.
В то время среди копателей особенно модно было выезжать на места раскопок, имея в своем снаряжении как можно больше немецких предметов военного обмундирования: камуфлированная плащ-палатка, ремень с пряжкой, на которой написано "С нами Бог", котелок, флягу, саперную лопатку и прочее. По внешнему виду разбирающийся в военной истории человек мог судить о статусе и опыте копателя (у новичка таких предметов, понятное дело, мало).
Чтобы взять под контроль копателей, в 1980-х годах стали появляться первые поисковые организации, где подростки под руководством взрослых проводили раскопки на местах сражений. Обычно военные оказывали посильную помощь таким организациям транспортом, палатками, продовольствием. Трудные времена для поисковых клубов наступили в начале 1990-х годов с наступлением рыночной экономики. Практически прекратилась им помощь государства: военные сами с трудом существовали. Тогда же с открытием государственных границ у копателей появилась возможность продавать найденные ценности в другие страны. Кроме того, победившая Великая криминальная революция (определение Станислава Говорухина) требовала для выяснения отношений между бандитами оружия и взрывчатки.
В развалившихся колхозах у местных жителей раскопки оружия и боеприпасов порой становились единственным источником существования. В первой половине 1990-х годов зарплата в колхозе могла составлять не более 30 долларов в месяц, да и то люди получали деньги иногда с задержкой на полгода. Ту же сумму можно было заработать, покопавшись день-другой в земле, найдя несколько гранат или других боеприпасов, содержащих взрывчатку.
По статистике, 10% всех применявшихся боеприпасов во Вторую мировую войну, не разорвались. Найдя и отреставрировав огнестрельное оружие (особенной удачей является популярный в криминальном мире пистолет "ТТ"), можно было в нищей деревне нормально жить несколько месяцев.
Одновременно с активизацией поисков оружия и взрывчатки увеличилось количество несчастных случаев. Снаряды иногда распиливают, забывая о том, что внутри есть дополнительный детонатор, чугунные корпуса минометных мин раскалывают молотком — как орехи, из лимонок тол просто выковыривают. Множество людей подорвалось, не умеючи разбирая гранаты немецкого наствольного гранатомета. Отдельные любители экстрима умудряются даже разбирать детонаторы, содержащие мощную и очень чувствительную взрывчатку.
В Беларуси наиболее популярной для раскопок оружия считается Витебская область, где началась операция "Багратион" по освобождению Беларуси от немцев. Под Оршей, у границы с Россией, в болотистых лесах немцы построили линию укреплений. В ходе наступления советские войска обрушили на нее такую мощь, что на этой линии все оказалось перемешанным с землей на глубину около двух метров. Близость железных и автодорог позволяет без проблем добраться в эти места. Сюда приезжают копатели даже из России.
Власти пытались бороться с нелегальными раскопками, периодически устраивая операции по поимке копателей с привлечением ОМОНа. Но обычно тем, хорошо знакомым с местностью и имеющим навыки жизни в лесах, без труда удавалось уйти от этих облав.
Только возросший спрос в криминальной среде на оружие и взрывчатку заставил в начале 1992 года белорусские власти создать cпецроту, затем переросшую в 52-й батальон разминирования. Обследование мест сражений через 50 лет после войны показало, что много где требуется сплошное разминирование. Одним из первых мест, где его провели в 1993-1994-х годах, стал Дубровенский район Витебской области, на границе Беларуси и России. Рядом с автомобильной и железной дорогами на Москву десятилетиями вперемешку с костями солдат лежали неразорвавшиеся боеприпасы.
Малоплодородные болотистые почвы, насыщенные осколками и взрывоопасными предметами, непригодны для земледелия. Местное население десятилетиями копалось в земле, добывая на продажу "эхо войны". Особенно притягателен для копателей район немецкого противотанкового рва, пересекающего дороги на Москву.
Чаще всего разминирование заключалось в сборе лежащих на поверхности человеческих останков и боеприпасов. Пользование металлоискателями в таких местах затруднено из-за того, что почва перемешана с осколками до двух метров в глубину. В некоторых местах солдаты экскаватором разрывали блиндажи. По официальной информации, в настоящее время разминированием территории Беларуси занимаются 44 подвижные группы разминирования из состава инженерных войск Вооруженных сил общей численностью более 200 человек. В течение года им приходится выполнять в среднем до 1 500 выездов на места, где обнаруживаются взрывоопасные предметы. Опыт проведения работ по сплошному разминированию в 1993-1994 годах в Крупском районе Минской области и в Дубровенском районе Витебской области, в ходе которых было обнаружено и уничтожено более 140 тыс. взрывоопасных предметов и очищено более 30 кв.км. территории, показывает, что для проверки только 1 гектара требуется от 500 до 1 200 долларов в зависимости от сложности выполняемых задач.
Поскольку, согласно официальной информации, в Дубровенском районе разминирование давно закончилось и теперь нет риска подорваться на мине, я решил посетить эти места, чтобы узнать, что же из себя представляет "сплошное разминирование". От железнодорожной станции Осиновка пошел в сторону поселка Осинторф. Примерно на полпути свернул в ближайший лес — густой лиственный вперемешку с болотистыми полями. Он весь усеян заполненными водой воронками.
Вскоре я вышел на небольшую возвышенность, которую перерезают старые траншеи. Здесь имеются следы прошлогодних раскопок. Копали места, на которых стояли блиндажи и траншеи. На поверхности земли белеют человеческие кости, валяются ржавые магазины от автоматов, торчит хвостовик минометной мины, кругом полно гильз и патронов. Судя по объему проделанной работы, копатели тут стояли не один день. Глядя на выкопанные ямы размером с хороший дачный пруд, удивляюсь упорству копателей: несколько дней копаться в мокрой глинистой почве — занятие весьма тяжелое. Иду вдоль линии фронта к известному противотанковому рву. Одно из наиболее посещаемых копателями мест — участок рва между автомобильной и железной дорогами.
Вот и он. На расстоянии броска гранаты за рвом тянется ломаной линией траншея. За ней — остатки блиндажей, ходы сообщения. Все перекопано: кажется, что кто-то решил отреставрировать эту линию обороны. Следы раскопок этого и прошлого года — то есть, после проведения "сплошного разминирования". Рядом с траншеей валяются разобранные немецкие гранаты, расколотые корпуса мин — добывали взрывчатку. Часто попадаются человеческие кости и остатки сапог (в основном немецких — это была немецкая линия обороны).
Около автомобильной дороги на линии обороны находится захоронение 11 советских солдат с общим памятником. Когда-то здесь были именные таблички. Если они были из бронзы, то их давно содрали охотники за цветными металлами. Памятник регулярно красится, но почему-то власти не могут хотя бы краской написать имена покоящихся тут солдат. Зато на памятник прикрепили табличку, поясняющую, что это место охраняется государством. В нескольких метрах отсюда копались "следопыты". На краю перекопанной армейской траншеи лежат остатки солдатской обуви (ноги давно сгнили), патроны, армейская ложка. В двадцати метрах проходит интенсивное движение по трассе Минск — Москва, но это не мешало кому-то копаться рядом с памятником. Побродив по местам "сплошного разминирования", я понял, что еще не одно десятилетие сюда будут приезжать любители старины на раскопки. В то же время не стоит обвинять военных в недобросовестном труде. Современные армейские миноискатели рассчитаны на глубину постановки мин, то есть — до 30 сантиметров, а на местах интенсивных боев земля на пару метров в глубину насыщена металлом. Взрывоопасные предметы перемешаны с безопасными металлическими осколками всевозможных форм и размеров. В такой обстановке бессильны помочь даже самые современные металлоискатели и георадары.
Кроме того, земля имеет свойство со временем выталкивать на поверхность с глубины новые предметы. Прочесав местность и собрав лежащие на поверхности предметы, через несколько лет на этом месте можно будет увидеть новые. Так что даже после объявленного "сплошного разминирования" на этой местности без проблем можно найти память о войне. Несколько лет назад здесь при попытке разобрать снаряд от пушки калибра 45 мм (разбирать снаряды малого калибра — безумие!) подорвался житель деревни Жабыки. Ему повезло — он чудом выжил, но остался инвалидом.
Шанс наступить в таких местах на противопехотную мину ничтожный. А лежащие в земле боеприпасы сами по себе не взрываются. Туристам, остановившимся на привал в местах сражений, следует проявлять бдительность при разжигании костра. Если случайно под костром окажется неразорвавшийся снаряд, то вероятность подрыва будет 100%. Если в таких местах заметили дымящийся костер — не стоит подходить к нему: иногда копатели, уходя с раскопок, бросают в костер выкопанные снаряды. Тем, кого интересуют награды и предметы армейского снаряжения, боеприпасы не нужны, вот некоторые из благих побуждений предпочитают их взорвать в костре.
Василий СЕМАШКО
