************************************************************************************************
Геральдика княжеств и земель на бывшей территории ВКЛ
HERBY LITEWSKIE
Coat of Arms of Lithuania (при нажатии на герб, он увеличивается)
http://www.herbyziem.republika.pl/litewskie.htm
HERBY KRAJÓW KRÓTKO PRZYŁĄCZONYCH LUB UTRACONYCH
Coat Of Arms Lost Provinces or Holded for short time (при нажатии на герб, он увеличивается)
http://www.herbyziem.republika.pl/utracone.htm
HERBY ZIEM RZECZYPOSPOLITEJ POLSKIEJ A.D. 1764 (также Украина и Пруссия)
http://www.herbyziem.republika.pl/wykaz.htm
************************************************************************************************
HERBY MIAST PODKARPACIA 1939
http://www.podkarpacie1939.republika.pl/
Rycerstwo polskie podkarpacia
http://www.rycerstwopodkarpacia.republika.pl/
http://www.rycerstwopodkarpacia.republi … z/mapa.htm
http://www.rycerstwopodkarpacia.republi … herby1.htm
WYKAZ HERBÓW I RODZIN SZLACHECKICH NA PODKARPACIU.
http://www.rycerstwopodkarpacia.republi … rozdz7.htm
************************************************************************************************
Цiтоу А. К. Геральдыка беларускiх местау. - Мiнск : Полымя, 1998. - 287 с.
Работа А. К. Титова является дополненным и переработанным переизданием его труда «Городская геральдика Белоруссии», вышедшего десять лет назад.3
Во второе издание включено свыше 70 новых гербов, в результате чего общее их количество увеличилось более чем вдвое. Автором проделана очень скрупулезная работа по поиску новых архивных материалов и совершенствованию аппарата, что резко повысило научный уровень книги (первое ее издание больше напоминало научно-популярное пособие). (Рогачевский А.Л.)
************************************************************************************************
Источник - http://law.edu.ru/magazine/document.asp … eID=150392
Цiтоу А. К. Геральдыка беларускiх местау. - Мiнск : Полымя, 1998. - 287 с. :
Рецензия / А. Л. Рогачевский.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Материал(ы):
Цiтоў А.К. Геральдыка беларускiх местаў. Мiнск: Полымя, 1998. 287 с. [Журнал "Правоведение"/1999/№ 3]
Рогачевский А.Л.
Геральдика представляет собою сложный феномен в духовном развитии человечества. В своеобразной форме она отражает, в частности, формирование государственных и правовых институтов. Поэтому в старых исследованиях и руководствах по государственному праву геральдическим вопросам всегда уделялось должное внимание.
В большинстве христианских стран Европы важной составной частью геральдики издавна была геральдика городская. Герб города символизирует автономию отдельной общины. Наличие или отсутствие городских гербов – косвенный показатель государственной политики в вопросах самоуправления. Геральдическое наследие старинных городов привлекает внимание историков права, поскольку предписания, касающиеся местного герба, являлись одним из институтов городского права. Интерес к геральдическим вопросам заметно возрос в СССР и государствах-правопреемниках начиная с 1980-х годов.1 Современное российское законодательство признает за городами довольно значительные полномочия в решении местных вопросов, включая право на собственный герб, что закреплено ст. 11 Закона РФ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» от 28 августа 1995 г.2 Таким образом, после многих десятилетий разрыва с былой традицией произошло официальное возвращение к ней. Неудивительно, что сегодня работы о городской геральдике привлекают повышенное внимание.
Книга белорусского исследователя А. К. Титова о геральдике белорусских городов – заметное событие научной жизни. Ее выход в свет обусловлен потребностями читателей. Для России книга А. К. Титова имеет особое значение, так как, во-первых, в нее включены гербы некоторых городов, находящихся сегодня на российской территории, а во-вторых, перспектива углубления союзнических отношений с Белоруссией предполагает сближение национальных законодательств о местном самоуправлении.
Работа А. К. Титова является дополненным и переработанным переизданием его труда «Городская геральдика Белоруссии», вышедшего десять лет назад.3 Во второе издание включено свыше 70 новых гербов, в результате чего общее их количество увеличилось более чем вдвое. Автором проделана очень скрупулезная работа по поиску новых архивных материалов и совершенствованию аппарата, что резко повысило научный уровень книги (первое ее издание больше напоминало научно-популярное пособие).
Содержание книги можно условно разделить на две части – вводную и словарную.
В первой части (с. 9–101) дана общая характеристика городских гербов (включая как гербы городских общин, так и гербы различных мещанских корпораций – цехов, религиозных братств и т. п.) в связи с развитием городской автономии в белорусских землях. Автор сделал попытку выявить значение гербов в процессе эволюции муниципального самоуправления (исследуется, в частности, важный вопрос о соотношении городских герба и печати), а также проследить пути развития городской геральдики в связи с правовым положением общин как до, так и после разделов Речи Посполитой. Интересна в историко-культурном отношении глава, посвященная символике гербов (с. 59–87). А. К.Титов приводит в ней ряд интересных наблюдений, касающихся тесной связи изображений на гербах с судьбами городов, религиозными и политико-правовыми представлениями средневековья и Нового времени.
Вторая, словарная, часть книги (с. 103–257) представляет собою каталог гербов. В нее включены статьи, посвященные гербам 146 общин, имевших статус городов или местечек. К каждой статье даны изображения гербов (а во многих случаях и городских печатей) и краткие справки о соответствующих общинах. Кроме того, дается приложение, в котором представлены дополнительные материалы к некоторым статьям – фотографии печатей, промежуточные варианты отдельных гербов и др. (с. 262–281).
Наконец, имеются два указателя: геральдических сюжетов (с. 260–261) и географический (с. 282–283), что очень облегчает пользование книгой.
Несмотря на огромный труд, проделанный ученым, в книге есть, к сожалению, целый ряд досадных пробелов и ошибок. Отчасти они, видимо, обусловлены методологическими установками автора, а отчасти – недостаточным вниманием к некоторым специфическим факторам, которые влияли на развитие городской геральдики и без обращения к которым картина неизбежно обедняется.
Об этих недочетах и пойдет речь ниже (быть может, несколько подробнее, чем принято в таких рецензиях), поскольку справочное издание в большей степени, чем монография, таит опасность дальнейшего распространения неверных сведений и упрощенных представлений.
Прежде всего следует отметить, что не вполне ясны принципы отбора материала для книги. В предисловии автор говорит о намерении дать исчерпывающую информацию о белорусской городской геральдике (с. 5). Поэтому читатель вправе ожидать, что как географические, так и хронологические рамки книги будут максимально обширны.
Вопрос об определении «широких» географических рамок является методологически трудным. В первое издание книги были включены лишь гербы тех городов и местечек, которые находились в границах Белорусской ССР. При всей ограниченности такого подхода в нем была своя логика. В новом издании вопросу об отборе материала посвящено лишь несколько строк: «В книгу включены сведения о городах, которые объединялись общей геральдической традицией и входили в этнические и исторические границы Белоруссии. Ряд их находится сегодня в соседних государствах» (с. 7).
На схематическую карту (второй форзац) нанесена «этнографическая территория Белоруссии» в трех различных вариантах согласно данным Е. Ф. Карского – наименьшая, М. В. Довнар-Запольского – более значительная и А. Кончара – самая обширная, с обозначением включенных в книгу населенных пунктов. Нам представляется, однако, что понятие белорусской этнографической территории требует известных оговорок, так как границы ее неоднократно менялись.
Так, значительная часть Подляшья была издавна заселена украинцами, что после Февральской революции повлекло требования включить эту территорию в состав Украины.4
Не была сплошной линией и белорусско-литовская этническая граница, поскольку даже в глубине преимущественно белорусской по населению территории имелись многочисленные литовские языковые «островки», часть из которых возникла в далеком прошлом.5
Вероятно, более корректно было бы оговорить условность понятия этнографической территории по отношению к ее окраинам, которые правильнее называть этноконтактными зонами со смешанным населением.
Известная неопределенность присуща и понятию «исторические границы Белоруссии». Судя по учтенным в книге городам, А. К. Титов включает в эти границы главным образом территорию восточнославянских воеводств Великого княжества Литовского (даже если часть их не совпадает с этнографической территорией), преимущественно в границах после Люблинской унии, а также Подляшье и часть Мазовии.
Однако, на наш взгляд, отбор произведен непоследовательно. Ведь если автор включил в книгу гербы городов, находящихся вне этнографической белорусской территории (города Сувальщины и некоторых других местностей), но входивших в состав соответствующих воеводств, то почему лишь частично рассмотрены города, скажем, Виленского и Троцкого воеводств (включены только четыре общины, расположенные сегодня в Литве)?
Но даже в предлагаемых границах этнографической территории рассмотрены далеко не все известные городские гербы. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на любую из тех соседних с нынешней Белоруссией стран, города которых упомянуты в книге.
Так, среди городов современной России Великому княжеству Литовскому в различные периоды XIV–XVII вв. принадлежали Козельск, Севск, Трубчевск и Торопец (имеют гербы с 1781 г.)6, однако о них в книге почему-то сведений нет. Другие же поселения со схожей судьбой (Смоленск, Брянск, Ельня и др.) в книге упомянуты.
Из городских гербов Латгалии (часть Латвии) в книге специально рассмотрен почему-то лишь герб Динабурга (Даугавпилса) 1582 г. Между тем гербы имелись и у ряда других общин, например у Люцина (ныне Лудза). Его рисунок помещен на с. 94, но никак не откомментирован.
Да и о гербе Динабурга приведены далеко не полные сведения. Между тем судьба этого герба сложна и интересна. Сначала (с 1560-х годов и до дарования Магдебургского права) город имел герб в виде серебряного грифона с мечом.7 Любопытно, что в книге помещен рисунок 1840-х годов, где указанный герб воспроизведен в несколько измененном виде (с. 91), но в отношении этого рисунка опять-таки нет никаких комментариев. После присоединения Динабурга к России в основу городского герба был положен знак «Погоня». Этот герб просуществовал до 1925 г., когда власти Латвии заменили его новым гербом: извилистая серебряная балка на синем поле, над балкой – золотая лилия, а под балкой – серебряная городская стена.8
Кроме того, частью нынешнего Даугавпилса является бывшая община Грива-Земгален, получившая статус города в 1912 г. Первоначально она пользовалась гербом Курляндской губернии, а в 1925 г. получила собственный герб в виде рассеченного щита: в правой части на золотом поле возникающий идущий лось, а в левой – на красном поле серебряная балка в пропорциях государственного флага.9 Все эти сведения, несомненно, обогатили бы соответствующую статью в книге (с. 155).
Из городов нынешней Литвы в работе не упомянуты, например, Меречь и Олита (современные Меркине и Алитус), хотя они имели гербы и располагались на территории, охваченной картою.
Наконец, в книгу не включены и многие подляшские города, хотя они также имели гербы, а некоторые располагались как раз в местностях с компактным восточнославянским населением, приток которого сюда наблюдался уже в XV столетии.10
В первой главе книги весьма неполно представлен материал о гербах ремесленных цехов, купеческих гильдий и религиозных братств. Это обстоятельство тем досаднее, что в последние годы в указанной области были сделаны интересные открытия.11 Таким образом, и здесь установка на исчерпывающий характер справочника не была реализована.
Нет полной ясности и с хронологическими рамками книги. В принципе автор, вероятно, стремился принять во внимание не только первоначальные (времен Речи Посполитой), но и поздние городские гербы. В справочнике учтены некоторые события XX в., связанные с эволюцией городской геральдики (на с. 55 приведена печать начальника милиции г. Несвижа 1918 г.).
Справки об общинах, имевших гербы, содержат информацию вплоть до нынешнего дня. И все же городская геральдика XX в. практически осталась «белым пятном». Это касается не только тех гербов, которые продолжали развиваться после распада Российской империи (как, например, уже упомянутый герб Даугавпилса), но и новых гербов советского периода, появляющихся с 1960-х годов.12 Пусть многие из них были сильно идеологизированы и составлены без всякого учета классических правил геральдики, но даже в такой форме они объективно отражали возросший интерес общественности к отечественной истории. По крайней мере часть этих гербов включала в себя элементы соответствующих дореволюционных гербов, поэтому едва ли оправданно полностью отрывать их от предшествующей «геральдической традиции», о которой говорит автор (с. 7).
Выскажем еще одно соображение, связанное с построением книги. Представляется, что информативность ее была бы значительно выше, если бы автор составил каталог гербов не по алфавиту населенных пунктов, а в хронологическом порядке. В таком случае отчетливее была бы видна связь между процессом предоставления привилеев и возникновением печатей и гербов (особенно в XVI–XVIII вв.). Это не только облегчило бы анализ материала, но и упростило бы, скажем, его статистическую обработку.
Кроме того, в словарной части практически полностью отсутствует научный аппарат – нет ссылок на публикации соответствующих привилеев и т. п. Это, на наш взгляд, является существенным недостатком книги. Для всестороннего рассмотрения приводимых в книге гербов целесообразно было свести справки о них в отдельную таблицу, включающую официальные словесные описания гербов и необходимые ссылки на опубликованные и архивные источники, как сделано, например, в книге Н. А. Соболевой.13
То же самое касается и внутригородской геральдики, т. е. гербов цехов, гильдий и религиозных братств. В зависимости от специфики материала хронологический принцип при составлении такой таблицы следовало, вероятно, дополнить отраслевым, поскольку многие цехи заимствовали обычаи у коллег из более старых общин, причем подобные связи нередко имели международный характер. Указанные меры позволили бы во-первых, заметно повысить надежность издания, а во-вторых, избежать перегрузки словарной части книги.
Другие недочеты работы связаны с поверхностным анализом тех исторических факторов, которые влияли на развитие городской геральдики.
Прежде всего это касается политико-правовых предпосылок, которые обусловили эволюцию белорусских городских гербов. В целом можно согласиться с автором в том, что городская геральдика в своеобразной форме отражала становление городской автономии и мещанства как сословия (с. 11–13, 48). Но, к сожалению, истоки белорусской городской геральдики как явления раскрыты автором недостаточно.
И хотя А. К. Титов привлекает такие важные материалы, как Литовские статуты (где регулировались вопросы использования городских печатей) и привилеи на самоуправление (где часто встречалось описание соответствующего герба), неясно, однако, традиции какой страны (или стран) в большей степени повлияли на практику государственной власти в данном вопросе.
Дело в том, что оригинальные немецкие источники Магдебургского права не содержат никаких указаний на этот счет.
Насколько можно судить по приведенным в книге данным, включение описания герба в привилей стало распространенным явлением начиная со второй половины XVI в., тогда как более ранние грамоты на вольности городам не содержали таких предписаний.
Вопрос о том, почему подобная практика появилась в белорусских землях именно в указанный период, в свою очередь, требует ответа. Неясно, в частности, как соотносилась эта практика с предшествующими традициями польских королей и их соседей. Например, уже в 1457 г. король Казимир издал особый привилей об изменении городского герба Данцига, а в XVI в. описание гербов включается в учредительные грамоты городам соседнего Прусского герцогства (привилегия 1552 г. – для Тильзита, 1560 г. – для Маргграбовы, 1570 г. – для Гольдапа, 1571 г. – для Ангербурга, 1583 г. – для Инстербурга).14 Чьим влиянием объясняется аналогичное явление в белорусских городах, в книге, к сожалению, не сказано.
Столь же мало раскрыт и вопрос о происхождении гербов отдельных мещанских корпораций (цехов, гильдий, братств), хотя обратиться к нему побуждают уже сами помещенные в первой главе изображения. Так, на с. 17 воспроизведена печать цеха виленских перчаточников с легендой на немецком языке. Значит ли это, что среди членов цеха в XVIII в. преобладали немцы? Если да, то был ли цеховой герб с изображением всадника заимствован ими у аналогичных корпораций Германии или возник как результат местной традиции? К сожалению, ответа на этот и подобные вопросы в главе нет. Между тем их исследование проливает свет на развитие ремесла, торговли и духовности белорусских мещан в XVI–XVIII вв., а также на историю законодательства об этих сферах жизни.
Весьма упрощенно, на наш взгляд, трактуется в работе вопрос о том, как повлиял на мещанские вольности переход городов под руку русского царя. А.К.Титов пишет, что после вхождения в состав России большинство общин теряет былой привилегированный статус, а с ним и старинные права на мещанское самоуправление или вовсе низводится до положения деревень (с. 32-33). Однако такая ситуация была характерна для периода после разделов Речи Посполитой.
Между тем ряд упоминаемых в книге местностей (прежде всего Смоленская земля и часть Северщины) после установления российского суверенитета на их территории около 100 лет сохранял почти в полном объеме былые вольности, а цари выдавали городам привилегии, подтверждающие Магдебургское право.
В отличие от периода русского господства в XVI – начале XVII в., когда власти отменили прежние привилегии, например, мещанам Смоленска, и устроили массовую депортацию жителей, заменив их более надежными элементами из внутренних русских уездов, в царствование Алексея Михайловича проводилась куда более осторожная политика в отношении новоприсоединенных земель. В соответствующие города назначались русские воеводы, но внутреннее самоуправление и право оставались в неприкосновенности. Отчасти правовая автономия этих общин сохранялась и в первой половине XVIII в.15
Слабым местом рецензируемой работы является и анализ религиозной символики отдельных гербов. А. К. Титов посвящает несколько страниц религиозным образам, встречающимся в гербах городов (с. 63, 82–86) и городских корпораций (с. 23–26). Однако освещается данная проблематика, к сожалению, почти в полном отрыве от истории благочестия и религиозного контекста эпохи. Между тем без их анализа включение того или иного религиозного образа в герб остается непонятным. Проиллюстрируем это на нескольких примерах.
Так, автор пишет, что на гербе Мглина (1626 г.) изображен св. Флориан, и указывает, что семантика этого герба, как и ряда других гербов с религиозными сюжетами, сводится к идее охраны, обороны и победы христианских ценностей (с. 63). Это, конечно, верно. Однако не следует забывать и о том, что Флориан – один из самых почитаемых в Польше католических святых, его мощи были перенесены в XV в. из Рима в Краков, он является патроном этого польского города. Культ св. Флориана усиливается в эпоху Контрреформации, отмеченную обострением религиозных противоречий на «кресах» Речи Посполитой. Поэтому неудивительно, что герб с изображением этого святого был пожалован новопокоренному городу Мглину в пограничном Смоленском воеводстве. Данная мера вполне согласуется с общей политикой Польской короны, направленной на укрепление позиций католицизма.
Не случайно в привилеях Мглина и других городов воеводства указывалось, что к городским должностям допускаются лишь католики и униаты, но не православные (а в Смоленске – только католики).16
Вероятно, сходными идеологическими соображениями руководствовался более чем столетие спустя и король Август III, даровавший в 1754 г. герб с изображением святого Флориана г. Кольно – ведь этот город был расположен у границы с протестантской Пруссией.
Другим характерным примером может служить то место в книге, где автор пишет о причинах, побудивших в 1591 г. Сигизмунда III Вазу предоставить Минску герб с изображением «Внебовзятья» (т. е. Вознесения) Девы Марии. А. К. Титов высказывает на этот счет несколько соображений: наличие в городе чудотворной иконы Богоматери, связь культа Богородицы с культом языческого женского божества, религиозность самого Сигизмунда Вазы (с. 84–85). Однако введение указанного сюжета в минский герб обусловлено, как представляется, не только упоминаемыми автором обстоятельствами, но и общими чертами религиозной жизни того периода.
Ведь усиление культа Марии в Белоруссии (в частности, в белорусском искусстве) было напрямую связано с католическим влиянием, выразившимся позднее в Брестской церковной унии 1596 г.17 Что же касается специально сюжета Вознесения Марии, то в эпоху Контрреформации он становится одним из излюбленных в иконографии (особенно в главных алтарных образах). Это было связано, во-первых, с упрочением католической догматики, касающейся обоснования праздника Вознесения Марии (15 августа), а во-вторых – с активным содействием верующих, чьи представления во многом зависели от деятельности тогдашних проповедников.18
Кроме того, в католической иконографии того периода (особенно в эпоху барокко) вознесшаяся на небеса Мария приобретает некоторые черты «апокалиптической жены», стоящей на полумесяце.19 Обособление и распространение этого образа нашло отражение и в белорусской геральдике (гербы Белого, Дорогобужа, Порозова), и нет ничего удивительного в том, что, скажем, герб Белого, пожалованный городу в 1625 г., очень понравился его жителям, как отмечает сам автор (с. 118). Подобные явления вполне соответствовали напряженной духовной атмосфере эпохи.
В книге имеются и некоторые фактические ошибки. Так, в статьях о городах Клещеле и Нарва (совр. польск. Нарев) говорится, что им было предоставлено Холмское городское право (с.170, 204). Это утверждение лишь вводит в заблуждение читателя, так как на самом деле их городское право не имело отношения к г. Холму (центру Холмской Руси), а связано с г. Кульмом в тогдашней Западной (Королевской) Пруссии, польское название которого – Хелмно.
Кульмское (или Хелминское) право восходит к знаменитой Кульмской грамоте 1233 г. – первой привилегии, которую Тевтонский орден пожаловал прибывающим в Пруссию немецким колонистам. Эта привилегия хотя и содержала ссылку на Магдебургское право, но в то же время изменяла ряд его положений (льготный режим налогообложения, изменение правил наследования, вдвое сниженный размер судебных штрафов и др.) и была привлекательной для переселенцев.
Из Пруссии Кульмское право распространилось в соседнюю с ней Мазовию (здесь большинство городов, включая Варшаву, было основано на Кульмском праве), а оттуда – в Подляшье. Некоторые подляшские города (Гонёндз, Новый Грод), получившие в действительности Кульмское право, в книге неверно отмечены как основанные на Магдебургском праве (с. 148, 206).20
Вызывает возражения приводимая автором этимология слова «цех», которую он связывает с немецким словом «Zeichen» – «знак» (с. 17). На самом деле слово «цех» (нем. «die Zeche») первоначально означало «ряд», «упорядочение», «общество для совместных целей», позднее – «денежный взнос для совместной трапезы и выпивки».21 Слово же «Zeichen» означало «знак», «чудо», «свидетельство», «знамя» и этимологически не связано с «Zeche».22 Недоразумение обусловлено, вероятно, тем, что в польском и старобелорусском языках эти слова немецкого происхождения приобрели большее сходство друг с другом (ср. польские слова «cech» – «цех» и «cecha» – «черта», «свойство», «признак»).
Нуждается в уточнении и целый ряд приводимых автором дат. Так, г. Августов (с. 108) получил Магдебургское право не в 1561 г., а в 1557 г. (сохранился оригинальный привилей 1557 г., находящийся ныне в Главном архиве древних актов в Варшаве).23 Города Дрогичин, Брянск-Подляшский и Сураж-Подляшский (с. 121, 157, 241) имеют более давние традиции самоуправления, чем указано в книге, – они, по-видимому, еще на рубеже XIV–XV вв. получили Кульмское право.24 Упоминаемый автором митинг в Вильно, на котором звучали призывы включить город в состав Белоруссии (с. 136), имел место не 10, а 7 октября 1939 г.25
Наконец, имеется ряд расхождений между словарной частью книги и картой. Так, позднегеральдический герб Брянска (Северского) на карте отмечен как магдебургский. И, наоборот, гербы Нарвы, Кольно, Щучина-Мазовецкого, относящиеся к периоду Речи Посполитой, на карте помечены почему-то как позднегеральдические. Все это снижает общее впечатление от книги.
Надеемся, что высказанные замечания и соображения будут учтены при подготовке нового издания книги (а оно, верим, рано или поздно выйдет в свет, поскольку потребность в такой литературе велика). Опыт, накопленный при работе над подготовкой этого издания, вполне может быть использован для составления аналогичного подробного справочника о городских гербах Российской Федерации. Издание такой книги выведет на новый уровень отечественное гербоведение и послужит вкладом в историю права, правосознания и культуры.
А. Л. Рогачевский, кандидат юридических наук.
Литература
1 Соболева Н.А. Российская городская и областная геральдика XVIII–XIX вв. М., 1981; Румянцева В.В. Эмблемы земель и гербы городов Левобережной Украины. Киев, 1986; Ражнёв Г. Герб Смоленска. Смоленск, 1993; Города России: Энциклопедия / Под ред. Г. М. Лаппо. М., 1994; Пашков А.М. Гербы и флаги Карелии. Петрозаводск, 1994. Савчук Ю. Мiська геральдика Подiлля. Вiннiця, 1995; The Heraldry of Lithuania. Vol. I / Comp. and arranged by E. Rimљa. Vilnius, 1998.
2 СЗ РФ. 1995. № 35. Ст. 3506.
3 Цiтоў А. К. Гарадская геральдыка Беларусi. Мiнск, 1989.
4Atlas historyczny Polski. Wyd. 12. Warszawa; Wroclaw, 1993. S. 23, 46; Українське державотворення. Невитребуваний потенцiал. Словник-довiдник / За ред. О. Мироненка. Київ, 1997. С. 551–553.
5 Подробнее см.: Зинкявичюс З. Восточная Литва в прошлом и настоящем / Пер. с лит. Вильнюс, 1996.
6 Города России. С. 202–203, 415–416, 474–475, 477.
7 Гулбис А. Гербы Даугавпилса // Latgale un Daugavpils: vЇesture un kultЇura. Rakstu krЇajums. Daugavpils, 1996. С. 47–48.
8 Там же. С. 58.
9 Там же. С. 63–65.
10 Wi?sniewski J. Rozw?oj osadnictwa na pograniczu polsko-rusko-litewskim od ko?nсa XIV do polowy XVII w. // Acta Baltico-Slavica. T. 1. Bialystok, 1964. S. 116–117.
11 См., напр.: Журавлева Л. С. Цеховые знамена смоленских ремесленников // Памятники культуры. Новые открытия. 1994. М., 1996. С. 495–501.
12 Кривошапка А. И., Марков В. Л. Алфавитный каталог городов, поселков, сел, губерний и областей России, СНГ, бывших союзных республик СССР, имеющих старые и современные гербы. СПб., 1996.
13 Соболева Н. А. Российская городская и областная геральдика XVIII–XIX вв. С.194–219.
14 Hupp O. Die Wappen und Siegel der deutschen Stдdte, Flecken und Dцrfer. Bd. I. Kцnigreich PreuЯen. H. 1. OstpreuЯen, WestpreuЯen und Brandenburg. Berlin, 1894. (Nachdruck Bonn, 1985). S. 37–39.
15 Kappeler A. Das Moskauer Reich des 17. Jahrhunderts und seine nichtrussischen Untertanen // Forschungen zur osteuropдischen Geschichte. Bd. 50. Berlin, 1995. S. 189–192; Гуржiй О. Українська козацька держава в другiй половинi XVII – XVIII ст.: кордони, населення, право. Київ, 1996. С. 143–159; Маньков А. Г. Законодательство и право России второй половины XVII в. СПб., 1998. С. 129–130.
16 Думин С. В. Социально-политическое развитие городов Смоленского воеводства в составе Речи Посполитой (1618–1654 гг.) // Проблемы истории античности и средних веков / Отв. ред. Ю. М. Сапрыкин. М., 1980. С. 101.
17 Хадыка Ю.В. Белорусская иконография и ее взаимосвязь с восточным и западным иконографическим искусством // WeiЯruЯland und der Westen. Beitrдge zu einem internationalen Symposium in Mьnster von 3–6. Mai 1990 / Hrsg. von F. Scholz (Schriften zur Kultur der Slaven. N. F. der MAISK-Schriften. Bd. 2 (21)). Dresden, 1998. S. 37.
18 Подробнее см.: Marienlexikon / Hrsg. von R.Bдumer und L. Scheffczyk. St.Ottilien. Bd. 1. 1988. S. 281–282; Bd. 2. 1989. S. 208. – Следует отметить также, что Вознесение Марии является одним из эпизодов сюжета об Успении Богородицы. Между тем праздник Успения – один из самых популярных в древнерусской православной традиции, а Успенские храмы имели в тогдашнем религиозном сознании градозащитный смысл (см.: Лихачев Д.С. Градозащитная семантика Успенских храмов на Руси // Успенский собор Московского Кремля. Материалы и исследования / Отв. ред. Э. С. Смирнова. М., 1985. С.17–23). Учитывая, что в белорусских землях первоначально было распространено главным образом православие, нельзя исключить, что упрочение культа Вознеcения Марии опиралось здесь отчасти и на местные традиции.
19 Marienlexikon. Bd. 1. S. 193; Bd. 5. 1993. S. 265.
20 Alexandrowicz S. Powstanie i rozw?oj miast wojewodztwa podlaskiego (XV w. – I pol. XVII w.) // Acta Baltico-Slavica. T. 1. Bialystok, 1964. S. 144–145.
21 Kluge M. Etymologisches Wцrterbuch der deutschen Sprache. 20. Aufl. / Bearb.W.Mitzka. Berlin, 1967. S. 876; Handwцrterbuch zur deutschen Rechtsgeschichte. Bd.5. Berlin, 1998. Sp. 1627–1628.
22 Kluge M. Etymologisches Wцrterbuch der deutschen Sprache. S.877.
23 Alexandrowicz S. Powstanie i rozw?oj miast... S. 145.
24 Ibid.
25 Lewandowska S. Zycie codzienne Wilna w latach II wojny ?swiatowej. Warszawa, 1997. S. 21.
************************************************************************************************
